Гарри Гаррисон - Возвращение [= Возвращение к звёздам; Звёзды; К звёздам]

— Ну нет, мразь! Я же видел, как ты работаешь, видел, как тебе это нравится… А теперь отмыться хочешь, сукин сын?

— А что, я ведь здорово работал, верно? Но все это было маскировкой. Безопасность была реальной силой, управляющей миром, — и я решил стать во главе Безопасности. Чтобы добиться этого, мне надо было превзойти всех своих соперников, стать наилучшим в своем деле. Это оказалось нелегко, но овчинка стоила выделки. И я одновременно достиг двух целей. Будучи самым ярым реакционером, я поднялся на вершину власти. Никто и никогда не усомнился во мне. И никому в голову не приходило, что, наращивая угнетение, я тем самым наращивал и силы Сопротивления. И я горжусь, что моя политика создала такой климат, который способствовал нынешнему восстанию. Раз планеты свободны — я не зря старался.

Ян потряс головой:

— Нет, не может быть. Не верю.

— Но это правда, какой бы невероятной она ни казалась. Впрочем, правда или неправда — сейчас неважно: в наших отношениях это ничего не меняет. Отныне ты свободный человек, со всеми привилегиями, которые вытекают из данного статуса. Карточка преступника изъята из архива, а в компьютерный банк возвращено твое прежнее досье. Отсутствие на Земле все эти годы объяснено интересами Безопасности: ты выполнял задание. А все, у кого есть допуск первой категории, увидят там, что ты всегда был старшим офицером Безопасности, а вся твоя последующая работа — всего лишь прикрытие. Ты теперь очень богат, твой банковский счет полон… Вот тебе удостоверение личности. С возвращением, Ян! Добро пожаловать! У меня тут есть бар, и я предусмотрительно запасся шампанским.

Ян не сомневался, что все это — какой-то садистский трюк. Болело избитое сапогами тело, болела шея, но ему некогда было обращать внимание на боль: он старался подавить ее, чтобы не утратить способности думать. Надо избавиться от эмоций и рассуждать — однако он вовсе не жалел о том приступе ярости, который заставил его броситься на зятя. Каким наслаждением было дать волю рукам — и добраться до того, кого он ненавидел больше всего на свете!.. Но что он снова затеял? Наверняка тут что-то нечисто, какая-то подлая игра. Тергуд-Смит вообще не способен на честную игру. Впрочем, сейчас, так или иначе, все равно не поймешь, что он планирует. Быть может, подыграть ему? Притвориться, будто поверил? А что, собственно, остается? Ведь выбора нет! Если удостоверение настоящее, то появляется возможность вырваться из сетей Безопасности. Ради того чтобы выйти отсюда живым, можно сделать все, что угодно. Солгать зятю — тут никаких угрызений совести быть не может; это, можно сказать, святое дело… Так что совершенно неважно, что придется пообещать. Важно только, что он станет делать. Пообещать можно что угодно, лишь бы выбраться отсюда. Это гораздо лучше, чем верная смерть, которая ждет его в случае отказа…

Ян недоверчиво смотрел, как Тергуд-Смит аккуратно откупорил бутылку и наполнил бокалы. Замечательно получилось: ни капли не пролил. Тергуд-Смит с улыбкой пересек комнату и подал бокал Яну. А тот подавил желание врезать по этой улыбке: очень хотелось, тем более что пистолет остался на столе.

— Так гораздо лучше, — сказал Тергуд-Смит. — Стоит лишь преодолеть тягу к насилию, и ты останешься жив. Ты же не самоубийца, в конце концов!

— Хорошо! Я буду с тобой работать. Сделаю, что скажешь. Но я никого не предам, и никакой информации ты от меня не получишь.

— Прекрасно, никакая информация мне и не нужна. Так что мы можем выпить за будущее человечества. С надеждой, что оно будет прекрасно.

Он поднял бокал, салютуя. Они выпили.

— Что я должен делать? — спросил Ян.

— Поехать в Израиль от моего имени. По этому предложению можешь судить, насколько я тебе доверяю. Ведь если ты усомнишься во мне, то сможешь там остаться. Попросту отступиться и остаться — нет ничего проще.

— Я тебе не верю. Ты сам сказал мне, что у вас с правительством Израиля заключено соглашение, чтобы отслеживать их агентов.

— Такое соглашение есть. Но я никак не могу влиять на то, что происходит в суверенном государстве. Ты увидишь, что люди там крепкие. А сейчас я доверю тебе тайну, которая убедит тебя в моей искренности. Потому что я тем самым отдаю свою жизнь в твои руки. Мой псевдоним — Кассий. И под этим именем я долгие годы снабжал израильтян секретной информацией. Они мне очень благодарны, потому что за услуги Кассий никогда ничего не просил, ему было достаточно сознания, что он работает для блага человечества. В Израиле очень высокого мнения о Кассии, так что если ты назовешься Кассием — тебе поверят безоговорочно. Я дам тебе пароль и копии всей той информации, что поставил им за последние несколько лет. А что будет дальше — зависит от тебя. Ты можешь рассказать об этом где надо здесь — и обнаружишь, что в Безопасности достаточно много людей, которые рады меня утопить и занять мое место. Уничтожить меня. Или ты можешь поехать в Израиль и выполнить поручение, важнее которого у тебя в жизни не было и не будет. Выбирай, Ян.

Выбор? Яну не верилось, что у него есть какой-то выбор. Он не сомневался, что при любой попытке рассказать об этом кому бы то ни было в Безопасности его немедленно уничтожат. Тергуд-Смит не из тех, кто способен допустить оплошность. Нет, надо включаться в игру. Надо добраться до Израиля — и пусть они соображают, что затеял его зятек. Мир перевернулся вверх ногами. И какая-то часть этой истории может оказаться правдой: Тергуд-Смит вполне способен бежать с тонущего корабля ради собственной выгоды. Ян допускал, что зять потерял почву под ногами, — но не был уверен ни в чем.

— Хорошо, — согласился он. — Говори, что делать.

— Умница. Ты не пожалеешь.

Тергуд-Смит подошел к письменному столу, взял толстый пластиковый конверт и протянул его Яну.

— Сейчас я тебя посажу на самолет в Нью-Йорк. Здесь тебе оставаться небезопасно: в Калифорнии и Аризоне тебя все ищут. Но я не позволил этой кутерьме распространиться по всей Америке. В «Уолдорф-Астории» для тебя заказан номер. Отдохнешь, приоденешься, отъешься… Потом, когда почувствуешь, что готов, — открой этот пакет и выучи наизусть основное. Не обязательно дословно — надо только, чтобы ты был в курсе всего, что написано там. Это информация, которую я передавал израильтянам. Для меня эти документы в высшей степени опасны, так что не бросай их где попало. С того момента, когда откроешь этот пакет, у тебя останется примерно восемь часов, потом бумага рассыплется. Думаю, успеешь прочитать. Потом позвонишь мне, я сделаю следующий ход. Номер на пакете снаружи. Есть вопросы?

— Вопросов столько, что не знаю, с чего начать. Слишком много всего сразу, надо освоиться.